сидела и не переставала рыдать. Произошедшее было для нее полнейшей неожиданностью, шоком. Ведь всё это произошло, когда они уже совсем выбрались, и оставалось чуть-чуть. И случилось это не просто на ровном месте, а после всех пережитого ими стольких трудностей, бед и приключений. И спрашивается теперь, зачем Алорон было столь долго страдать, терпя всё это? Для того ли чтобы теперь в самый последний момент умереть страшной смертью, которую не пожелаешь и самому последнему мерзавцу?!
Но теперь всему существу Винилин, до самых его корнейхотелось только одного, чтобы Алорон была жива, чтобы всё исправить. Она вспомнила про того кто управляет всем, о котором постоянно упоминал Апос, о том, что он всё это время вёл их сквозь все опасности и передряги, избавляя их от неизбежной гибели. И вот, теперь, в самом конце пути, он не помог. Не помог Алорон, не захотел ей помогать. Хотя, Алорон, конечно, была гораздо лучше её. Но вот теперь я спаслась и жива, а Алорон ждёт лютая бесславная смерть.
Почему же ты так поступаешь! Почему теперь в самый последний момент забираешь самое дорогое, что у меня осталось в жизни. Лучше бы умерла я, я более чем заслужила это, и я уже прожила свою жизнь. Я мертва, никому не нужна, выброшена как мусор прочь, мне ли теперь жить! А Алорон, у нее ещё впереди была вся жизнь, которая ещё не была безнадежно под корень испорчена как моя. Лучше бы ты забрал у меня всё, но спас Алорон!
Вдруг Винилин почувствовала, что она очень замёрзла. На ней не было зимней одежды, а лестница, внизу которой она сидела, заканчивалась выходом на улицу, где было морозно и снежно.
Винилин взяла себя в руки. Она выглянула обратно в проход. Оставленные ей вещи также лежали невдалеке от края провала, каулен не было видно.
«Ловушка» — вдруг мелькнуло у нее в голове. Оно увидело, что я без верхней одежды, и у меня не будет иного выбора кроме как вернуться за вещами или замёрзнуть насмерть. И когда я подойду к вещам, оно схватит огнём. Так, это шанс. Плохо подготовленная засада оборачивается бедой для того, кто ее устроил. Но как же это сделать. Только ловушка.
Так, надо посмотреть, что у меня осталось при себе. Бурдюк с водой, уда для ловли рыбы, пару крючков, поплавок из лёгкого дерева, иголка, флакончики с мазями и травами. Стоп. Мази. Они лечебные, но если смешать между собой содержимое этих трёх флаконов получится сильный яд. Если на эту тварь ещё действуют яды, оно обязательно сдохнет, даже от небольшой царапины. Так, что ещё есть, монетка, мешочек соли. Так, вот запасная тетива от лука, а это что, камышинка для дыхания под водой. Если попробовать соорудить что-то типа самострела. Найти бы, что ли каких-нибудь палок. Но, только вот, что использовать для наконечника? Монетка, конечно же её. Её можно будет разрубить мечём и заточить о камень.
Но даже если она всё это сможет смастерить, то будет только один выстрел, но и его она не сможет сделать, если пойдёт с луком навстречу каулен. Надо смастерить самострел, закрепить лук с натянутой тетивой в начале прохода, и чтобы стрела ушла точно в цель, до каулен будет шагов сто. Нет, это нереально. Что же ещё придумать, что у меня есть. Трубочка из камыша, да, точно. Я могу плюнуть чем-то острым и отравленным из этой трубочки, с ней можно скрытно подойти и расстояние будет небольшое, тогда мне нужна игла.
Винилин быстро вырезала из поплавка подходящий по диаметру трубочки снаряд и вставила в него иглу. Затем она испытала своё самодельное оружие. Получилось весьма недурно, с десяти локтей она точно не промахнется. Хотя каулен в одежде, но игла должна будет пробить ее, однако надо бы немного потренироваться. Винилин потренировалась плеваться самодельным снарядом. Получалось вполне сносно. Она открыла флакончики, и аккуратно смешав их содержимое, получила яд. Проблема была в том, что яд был не мгновенного действия, хоть и довольно мощный. Пока он подействует, каулен верно успеет её десять раз убить, но она, по крайней мере, отомстит ему за подругу.
Всё было готово. Винилин спрятала в рукаве одежды своё самодельное оружие и, собравшись с духом, направилась к оставленным на краю провала вещам. Теперь шла она не за победой, а на верную смерть. Да, она была полна решимости умереть. Это был вызов, вызов тому кто управляет всем. Если он решил пощадить её и забрать жизнь у Алорон, то и она не хочет жить, а так как она воин, то умрёт в бою, хоть и неравном.
Винилин шла, напряженно глядя на лестницу, где вероятно затаилось поджидавшее её существо, но ничего подозрительного не замечала. Винилин приблизилась к самим вещам и остановилась. Она была собрана как никогда ранее и готовая в любой момент использовать свой единственный шанс. Но лишь бы каулен не схватилоее раньше, лишив возможности этот последний шанс использовать.
Но теперь ничего не происходило. Винилин нагнулась к вещевому мешку Алорон и, развязав его, сделала вид, что начала капаться в нём.
И тут ловушка захлопнулась. Каулен стремительно вышло из своего укрытия и остановилось напротив нее у края провала. Винилин казалась безоружной, но каулен, всё равно, сильно схватило ее невидимым огнём, так что она не могла пошевелиться. Оно стояло теперь на краю провала и смотрело на нее тяжелым, злобным взглядом.
«Трокентан» — выдавила из себя Винилин хриплым голосом. «Трокентан» — повторила она ещё раз. Каулен услышав это слово, насторожилось и вдруг, Винилин почувствовала, что каулен уже держит ее не столь сильно как раньше, видимо, оно хотело лучше расслышать, действительно ли Винилин произносит столь знакомое для него слово. Это был единственный шанс. Винилин распрямилась и, быстро поднеся ко рту спрятанную в рукаве трубочку, что было силы дунула в нее. Снаряд вылетел и угодил точно в цель, вонзившись в тело каулен.
Оно видимо почувствовало внезапную боль и немного растерялось. Каулен быстро схватило рукой вонзившийся в него снаряд и вытащило его наружу. Даже с расстояния, на котором находилась Винилин, было видно, что кончик иглы светился чем-то белесым.
«Это смерть, твоя смерть!» — закричала Винилин что было мочи на ортовир. Каулен пристально смотрело на бывший у него в руках снаряд, пытаясь понять, что это такое, и тут оно догадалось. Его выражение лица резко изменилось. Это был дикий не поддающийся никакому описанию ужас.
Теперь каулен, казалось, и вовсе
